Вообще, нам с вами постоянно намекали, что хоррор не так прост. Но нас ведь хрен проймёшь, мы всю жизнь были уверены, что низкий жанр, сотканный из дешёвых скримеров, живой мертвечины и прочей мерзости, существует лишь для эксплуатации наших фундаментальных страхов и кошельков. Ну а если он и выдавал что-то стоящее раз в несколько лет, мы про такое говорили: «Ещё бы, это же Хичкок/Рэйми/Крэйвен/Имярек, разумеется. Тут просто не могло быть иначе». То есть любой выдающийся фильм ужасов воспринимался как исключение из правила.
Но вот что я вам скажу: очень уж много таких исключений. И тенденция такова, что теперь их становится больше чуть ли не с каждым месяцем. Знаете, кого благодарить? Джордана Пила с его лентой «Прочь» и Андреса Мускетти с фильмом «Оно». Обе картины вышли в 2017-м, и каждая что-то изменила в массовом зрительском сознании. Пил, например, показал, что хоррор умеет быть остроумным и пугающим одновременно, а Мускетти очень удачно соединил ужас и меланхоличную драму. А самое главное, оба дали хорошего пенделя всем кинематографистам, уверенным, что без трясущейся камеры, мокьюментари-стиля или хотя бы расчленёнки этот жанр обречён.
Хрена лысого, друзья. В моду вернулся перфекционизм, и переходящее знамя в руках у Луки Гуаданьино с его новой «Суспирией».
Любопытная штука: режиссёр изо всех сил открещивается от слова «ремейк». Говорит, мол, да, фильм Ардженто был объектом его влажных мечтаний всю жизнь, но ремейк — это как-то слишком не по-авторски. Так что Гуаданьино, видимо, посовещался со своей давней боевой подругой Тильдой Суинтон и подобрал своей затее аккуратное слово «кавер». Правда, я слышал, что кавер — это вид ремейка, но не всё ли мне равно, если «Суспирия» оказалась максимально близка к киноидеалу.
У оригинального фильма, при всём уважении к вкладу Дарио Ардженто в мировой кинематограф, есть одна серьёзная проблема: он устарел со всех сторон. Как ни поверни — везде приёмы и методы, которые могли казаться настоящим прорывом лишь в 70-е. В наши дни смотреть на такое сколько-нибудь серьёзно просто невозможно — современное кино давно перешагнуло этот уровень. И сегодня эти ленты, как и в целом жанр джалло, — предмет обожания относительно небольшой группы синефилов, повёрнутых на арджентовском кислотном стиле.
Судя по всему, Лука Гуаданьино думал приблизительно так же, но от идеи всей своей жизни отдать должное любимому фильму отказываться ни за что не хотел. Как и всякий перфекционист, он должен был быть уверен, что всё пойдёт как надо. Ну или ждал чего-то вроде парада планет — хрен их пойми, этих перфекционистов.
В любом случае ожидание пошло на пользу. «Суспирия» определённо не стала самым страшным фильмом всех времён, но она вышла такой красивой, что хочется упаковать её в чехол алого цвета, принести домой и повесить на самое видное место.
По большому счёту, Гуаданьино использовал те же методы, что и Ардженто 40 лет назад. Своеобразное освещение и цвета — но не кислотные, как в оригинале, а, напротив, приглушённые и за счёт этого куда более мрачные. Музыкальное безумие, за которое в «Суспирии» 77-го года отвечала группа Goblin, здесь снизило градус, но окончательно уходить отказалось — все благодарности меланхоличному, фирменно-заунывному Тому Йорку.
А вот камера местами в точности переняла манеру съёмки оригинального джалло: в фильме полно резких проездок и переходов между планами — и, спасибо оператору Сэйомбху Мукдипрому, они выглядят так, словно их вырезали из фильма 70-х годов и филигранно впилили в современную ленту.
Гуаданьино и правда тот ещё любитель всяких деталек и мелочей. Дело, конечно, не только в камере. Само действие, например, происходит на фоне известных исторических событий, о которых герои почти не говорят — и о которых зритель может узнать всё, что необходимо, из попавших в кадр телевизоров и надписей на стенах. Это, разумеется, добавляет атмосфере ещё больше мрачности и фатальности, но, что гораздо важнее, помогает аудитории увидеть в «Суспирии» двойное дно. Хоррор, обусловленный социальным контекстом определённого времени, — это очень здорово, потому что никогда не надоест. Пройдут годы — «Суспирию» Луки Гуаданьино можно будет пересматривать с одинаковым интересом.
Да, авансом благодарить за ресмотрибельность и в целом за место фильма в истории так себе занятие — но эй, перфекционизм режиссёра и его чудесной команды должен быть вознаграждён уже сейчас. Помимо упомянутых Йорка и Мукдипрома это сценарист Дэйв Кайганич, сумевший лихо перекрутить историю первоисточника — и в то же время оставить её узнаваемой. Это великолепный актёрский ансамбль, практически целиком состоящий из одних женщин — и каких! Это отдельный дуэт Дакоты Джонсон (забудьте вообще про все эти «Оттенки серого») и Миа Гот. Это жуткая роль Елены Фокиной, которой здесь принадлежит самый, наверное, запоминающийся эпизод.
Это Тильда Суинтон, спасибо, господи, за эти радости. Человек, который практически не сходит с экрана «Суспирии», потому что на ней сразу три роли. Вы можете сколько угодно задаваться вопросом, зачем вообще такое нужно — не легче ли найти трёх разных актёров? Или вы можете просто посмотреть на невероятную Тильду Суинтон в этом жутком, восхитительном фильме и отбросить после этого всякие вопросы и сомнения.
Мне кажется, выбор у вас невелик.
Понравился отзыв? Отлично, делитесь в соцсетях, а потом бегом в кино.
Добавить комментарий