Раздражение на грани бешенства — частый спутник моих кинопросмотров. Иногда это чувство специально спровоцировано автором — как в случае с невероятно бесящим персонажем Эми Адамс во «Власти». Бывает и так, что конкретный герой вроде бы и не должен раздражать, но всё равно бесит — сил нет. Такое у меня было, например, с полковником Траутманом в «Первой крови».
Оба этих примера показывают, что раздражение, осознанно оно вызвано или нет, может стать правильным кирпичиком в создании общего настроения от фильма. Но ведь может и не стать, не так ли? Не так ли, твою мать, мистер Грэй?
Пеплум умер довольно тихо, без особой помпы — но она бы ничего и не изменила. Всем давно плевать. Такая ситуация, конечно, видится довольно симптоматичной — раз не снимают, значит, это никому не нужно. В конце концов, пеплум — это эксплуатационное кино, заточенное на получение максимальной прибыли. Выходит, студиям виднее, верно?
Привычная концепция ада обязательно подразумевает наказание — не какое-то там эфемерное, а всамделишное и очень-очень жестокое. Мы представляем себе самые страшные пытки, и каждая в нашем воображении многократно превосходит тяжесть соответствующего проступка. И вот вопрос: значит ли это, что черти, приписанные к своим котлам, хуже грешников? Подступаться к решению этой этической проблемы можно с разных сторон — и некоторые трактовки будут дружить друг с другом так же хорошо, как политика с моралью.
