Мнения о кино и тех, кто его делает

Про «Дюнкерк» и единственный способ победить войну

«Дюнкерк»Мы ведь с вами не очень хорошо представляем, что такое война, верно? Слава богу, не очень. Для нас это обрывки телеэфиров, рассказы ветеранов да ещё изредка художественная литература — вся эта мрачная классика XX века. Но если от новостей с их реальной войной можно легко отказаться, а ветераны зачастую не спешат делиться своим жутким прошлым, то книги нас преследуют с самого детства. Весь этот милитаристский ура-патриотизм нам принялись лить в уши ещё в школе — вероятно, таким образом хотели воспитать любовь к Родине. Но знаете что? Оно того не стоит. Ни один ребёнок не должен знать о войне — только не в его короткое детство, нет.

Возможно, завтрашним детям повезёт больше — а вот наш призрак войны прилип к нам как банный лист. И с возрастом он стал ещё мрачнее. Мы, наконец, начали подозревать, что единственное время, когда можно было не думать о самом страшном, уже прошло. Теперь война всегда будет с нами — вот она, совсем рядом. Из каждого телевизора, на экране каждого смартфона. Везде.

Так может, это новая норма жизни? Такой уклад, при котором война никогда не должна уходить у нас из головы, а? Тогда ясно, зачем нас заставляли с самых нежных лет читать все эти военные повести и романы…

Но что за червячок сомнения?

«Дюнкерк»А как же антивоенная литература, которая не признавала подвигов, а лишь оплакивала поломанные судьбы народов? А откуда же тогда взялось всё это пронзительное антивоенное кино? Возможно, мы ошиблись? Может, война — это ненормально? И есть смысл протестовать?

Вероятно, нам просто давали читать не те книги. Многие авторы довольно доступно доносят до читателя мысль о бессмысленности войны. Правда, понимание всё равно приходит не сразу — нужно время. И такие книги не из тех, что читаются на одном дыхании. Война — трудная тема. В этом смысле у кинематографа есть очень серьёзное преимущество. На то, чтобы посмотреть фильм, уходит гораздо меньше времени. И всего за два — три часа мы способны порядком просветлеть.

«Дюнкерк»Но сегодня в антивоенном кино появилось новое слово. Очень короткое по местным меркам — час сорок шесть минут. Но максимально понятное, взвешенное и уместное. Его сочинил Кристофер Нолан, и слово это «Дюнкерк».

Военная драма хронометражем меньше двух часов? А это вообще возможно? Старая школа сейчас бы фыркнула: за такое время тему не раскроешь — тяжеловесный конфликт требует соответствующего решения. Нолану плевать — его фильм не гонится за выжиманием эмоций проверенными методами. У него свой подход к войне — совершенно непривычный в контексте тематики и одновременно такой знакомый по его прежним работам.

«Дюнкерк»«Дюнкерк» — это большая история, сшитая из множества маленьких. Замысел становится понятен с самого начала — здесь никаких сюрпризов. Но грандиозность воплощения внушает. Кристофер Нолан включает свою любимую игру со временем — мгновенно узнаваемый приём ещё по фильму «Помни», правда, с оглядкой на сеттинг. Время — спираль, и она постепенно сжимается вокруг совершенно разных людей и того места, что уже успело стать филиалом ада на Земле.

В любом другом случае нам понадобилась бы пара десятков минут, чтобы втянуться в это странное лоскутное повествование. И любой другой режиссёр нам бы их дал. А пока что рассказал бы о местных персонажах, максимально подробно представил бы их маленькие трагедии. Нолан не собирается ничего рассказывать — он ценит каждую секунду. О героях мы узнаём не по словам, а по их поступкам. И надо сказать, это работает куда эффективнее, чем все диалоги мира.

«Дюнкерк»Да, в «Дюнкерке» не очень много говорят. Большинство сильнейших сцен сопровождаются полной тишиной. Или нет? Вроде бы слышен какой-то далёкий гул… Вы тоже это слышите?

Что ж, пришла пора поговорить о Хансе Циммере и лучшей его работе за все времена. Музыкальная составляющая «Дюнкерка» — та невидимая нить, что намертво связывает зрителей с персонажами и даёт просто невероятный эффект присутствия. Но не документального, как в телерепортаже, а глубоко кинематографичного — словно нас втянули на ту сторону экрана, и вся эта жуть происходит наяву уже с нами. Музыка, будто живая, комментирует всё, что происходит в страшном мире Нолана. Тот гул — он нам не послышался; это Ханс Циммер готовит приговор очередной группе несчастных селёдок в бочке.

«Дюнкерк»Несколько сотен тысяч человек — и каким-то магическим образом Кристофер Нолан умудряется показать отдельные судьбы. Впрочем, здесь ему сильно помогают сами актёры, каждому из которых хочется броситься на шею от нахлынувших чувств. Это Марк Райлэнс и Киллиан Мёрфи, Кеннет Брана и Джеймс Д’Арси — каждый, каждый из их персонажей впитывается в сердце зрителя и остаётся там навсегда.

Но есть два человека, имена которых можно уже сегодня высечь в граните. Первый — юный Фионн Уайтхед, которому досталась самая сложная роль в «Дюнкерке»: сыграть коктейль из неверия, отчаяния и желания жить. И мистер Уайтхед всё сделал как надо: его герой с этим мёртвым лицом и нечеловеческой жаждой жизни — одно из самых сильных впечатлений всего фильма.

«Дюнкерк»Уайтхед уступает, пожалуй, лишь Тому Харди — но такой глыбе уступить не стыдно. Харди — уникальный актёр. Режиссёры постоянно напяливают ему на лицо маски — а он всё равно умудряется быть на голову выше всех. Даже шлем лётчика не может обмануть зрителя — по одним только глазам и бровям мистера Харди нам совершенно понятно, что и почему он собирается предпринять. Это какая-то новая ступень актёрского мастерства.

Но Нолан, по своему обыкновению, не даёт нам слишком долго восхищаться чьей-то конкретной актёрской игрой. Гигантскими скачками он прыгает с места на место — словно меняет слайды в диафильме. Он возбуждён и нетерпелив: спираль времени сжимается. Остался последний виток, и вот-вот мы, наконец, поймём, зачем это всё!

«Дюнкерк»И вдруг мы понимаем. Понимаем, почему нам почти не показали войну —лишь намекали на неё внезапным громом с небес и постоянным, чудовищным саспенсом. Война оказалась безликой, безэмоциональной и неумолимой — и от осознания этого ещё острее ощущается чудо, которое произошло в 40-м в Дюнкерке.

А когда проходит первая эйфория от этого понимания, Кристофер Нолан поворачивается к нам и тихо говорит: вот оно, оружие против сраной войны. Выжить — только так её можно одолеть. Это наверняка выведет её из себя — ну и пусть лопнет от собственной злости.

Так ей и надо. Будем жить войне на зло.


Делитесь отзывом в соцсетях — «Дюнкерк» должен увидеть каждый.

Назад

Про почти идеальную «Планету обезьян: Войну» и контекст

Далее

Про «Тёмную башню» и худший из миров

  1. Елена

    Моё сугубо личное мнение — человеку, взрощенному на советском военном кинематографе, смотреть Дюнкерк спокойно невозможно
    Хотелось кричать: развернитесь и сражайтесь,а не дохните поджаркой на этих эсминцах. А адмиралу этому, который остался «Францию спасать» по роже за то, что бездарно урэкал и личный состав, и флот
    Агнцы на заклание и телята
    Не по-нашему это

    • У нас с британцами были разные войны всё же. Мы сражались на своей земле, а они — на чужой, хоть и союзнической. И самые главные слова в этом контексте сказал гражданский капитан (Марк Райлэнс): «Если мы сейчас их не заберем, завтра защищать родину будет некому».
      Кино Нолана — про то, что ценнее человеческой жизни ничего в мире нет.

      • Елена

        Звучит неплохо, но смотреть, как их топят, как котят, печально

Добавить комментарий

Ваш адрес email не будет опубликован. Обязательные поля помечены *

Работает на WordPress & Автор темы: Anders Norén