15 апреля умер Ли Эрми. Вероятно, с моей стороны было бы корректней написать об этом не так сухо, обвесить событие всякими грустными подробностями, красивыми словами — и всё в таком духе. Но есть мнение, что комендор-сержант Эрми не одобрил бы этих соплей. А меньше всего на свете я бы хотел разбить его любящее сердце. Так что 15 апреля умер Ли Эрми, упокой господь его душу.
На тот случай, если вы никак не можете вспомнить, о ком, черт возьми, речь, есть фото, которое, так сказать, намекнёт.
Памяти сержанта Хартмана
Да, этот парень в шляпе — наш с вами Ли Эрми, фактически сыгравший самого себя в «Цельнометаллической оболочке» Стэнли Кубрика. Роль сержанта Хартмана была у Эрми далеко не первой — но именно она сделала его тем, кого мы знаем и, стыдно признаться, даже немножко любим. Стыд вполне объясним: инструктор по боевой подготовке Хартман — самая распоследняя сволочь из всех сволочей. Он предельно жесток, совершенно невыносим и вообще, похоже, не совсем человек. Бес, которого уволили из ада за перегибы на местах.
С любовью тоже всё более-менее понятно: сержант невероятно хорош со своей этой шляпой, идеальной выправкой морпеха и безграничной фантазией по части унижений всех и каждого вокруг себя. Попадание в образ было таким точным, что за эту работу отставной штаб-сержант Эрми был произведён в звание комендор-сержанта (на ступень выше). Вы только вдумайтесь, что вообще произошло: даже военной машине пришлось признать крутость актёрского мастерства мистера Эрми — несмотря на противоречивость роли и в целом антивоенный характер всего фильма. Кажется, это беспрецедентный случай.
Что ж, по части талантов вопросов нет — но некоторая симпатия к Хартману всё-таки тревожит, что скажете? Такой человек просто не должен нравиться — в нём нет ничего, кроме верности морской пехоте. И ради своего божества он не раздумывая растопчет вас своими начищенными сапогами. Идеальный убийца во славу всего святого, что осталось в этом мире.
Попадание в образ было таким точным, что за эту актёрскую работу отставной штаб-сержант Эрми был произведён в звание комендор-сержанта
А что на этот счёт думал сам Кубрик? В конце концов, он ведь лично назначил Эрми на роль — сперва тот был техническим консультантом, а дошло до того, что ему даже разрешили дополнять и изменять собственные реплики — неслыханное дело для кубриковских постановок.
О, он всё тщательно спланировал. В отставном сержанте Эрми Кубрик увидел идеальный инструмент для демонстрации изменения солдатского мышления. Что-то вроде хирургического скальпеля, чья единственная задача — резать. Отсекать всё лишнее от новобранца с его широкими гражданскими взглядами, чтобы получился формованный однонаправленный морпех. И если вы вдруг ловите себя на том, что вам начинает нравиться эта бездушная скотина Хартман, значит, режиссёр своего добился. Фактически вы уже наполовину готовы встать в строй и идти убивать гуков, коммунистов и кого там ещё прикажет мать морская пехота.
Да, Кубрик большой мастак тонко, но очень больно уколоть своего зрителя. Только что вы были заодно с этими несчастными парнями, которые, похоже, серьёзно влипли, — и вот уже смеётесь над грубостями их инструктора. Вы даже готовы ему сочувствовать. Быть с ним заодно. Превратиться в винтик, чья функция сводится к эффективной работе в рамках военной машины. Куда уж хуже, верно?
Трагедия рядового Кучи
А ведь в «Цельнометаллической оболочке» есть персонаж, которому по-настоящему необходимо наше с вами сочувствие. Но он его не дождётся, потому что Стэнли Кубрик с характерной насмешкой делает этого персонажа самым отталкивающим человеком на свете. В первый же день службы рядовой Лоуренс в располневшем теле Винсента Д’Онофрио получает от Хартмана прозвище Гомер Куча. Мы должны чётко понимать, что перед нами не человек, даже не заготовка для морпеха — это существо вовсе с другой планеты. На этой планете нет войн, нет курса молодого бойца — но главное, на ней нет комендор-сержанта Хартмана.
Перед нами не человек, даже не заготовка для морпеха — это существо вовсе с другой планеты
Рядовой Куча неказист, неловок и неприятен. Это полная противоположность своего командира — а значит, и всей морской пехоты. Последнее бесит Хартмана особенно сильно, поэтому он берётся вылепить из «шедевра современного искусства» истинного убийцу, каким и положено быть морскому пехотинцу.
Это трудно, но Хартман привык к трудностям. И мы невольно симпатизируем ему ещё сильнее — нам ведь всегда нравились целеустремлённые герои. Да и не Куче же сочувствовать, в конце концов — вы только гляньте на эту пародию на человека.
Да, рядовой Куча не боец. У него ничего не выходит; морпех — это вообще не про нашего парня. Но во время войны во Вьетнаме служба в американских войсках была обязательной для всех, в том числе для тысяч таких вот несчастных, не приспособленных ни к чему Леонардов Лоуренсов. А в частях их ждали сотни таких вот блистательных сержантов Хартманов. Нам-то это знакомо до сих пор, не правда ли?
Если рядовой Куча переживёт все испытания учебки, то отправится во Вьетнам весёлым зелёным гигантом, шагающим по Земле с оружием в руках. Но он не переживёт
В какой-то момент зритель разведёт руками и скажет: что ж, не Хартман, так сама морская пехота сделает из рядового Кучи человека — в соответствии с принципами коллективного воспитания. Сперва сомнёт его, а потом вылепит настоящего бойца. И если он переживёт все испытания учебки, то отправится во Вьетнам весёлым зелёным гигантом, шагающим по Земле с оружием в руках. Он будет убивать — вот оно, счастье морпеха.
Но только Гомер Куча не переживёт. Его мягкая гражданская психика даст сбой ещё там, в учебке. В голове заклинит какую-то пружину, и в один прекрасный день эта пружина лопнет. Тогда рядовой Куча примет единственное волевое решение за всё время службы своей стране. Он застрелится — а заодно заберёт с собою своего мучителя.
Везение сержанта Ковбоя
Трупы знают только одно — лучше быть живыми. И после трагической гибели рядового Кучи одна мысль не оставляет нас ещё долгое время: неужели оно того стоило? Кубрик в своём насмешливом стиле поселил в нас величайшее сомнение: возможно, отправлять в войска тех, кто психически к ним не приспособлен, не самая лучшая идея.
Мы думаем: вот оно; именно это пытался донести до нас режиссёр, — и вторую половину фильма смотрим почти на автомате. Это нормально, давайте дадим себе минут 15, чтобы отдохнуть от кошмарной учебки Хартмана. Потому что дальше будет только хуже.
Ковбой — не тот убийца, которого хотел в нём видеть сержант Хартман. Слишком много думает. Слишком скучает по дому. Слишком устал
Вот сержант Ковбой. Он тот, кому «повезло» пройти восемь недель боевой подготовки и не сойти с ума. Ковбой — настоящий боец, несмотря на невысокий рост. Он знает, что убивать во Вьетнаме — это способ жить. Поэтому он убивает, такие дела.
Но ни тренировочный курс, ни последующий ад передовой так и не смогли вытравить из Ковбоя природную мягкость. Вся его ненависть к Вьетнаму сводится к тому, что здесь нет лошадей. Что это за страна такая, где нет лошадей? Ковбой — не тот убийца, которого хотел в нём видеть сержант Хартман. Слишком много думает. Слишком скучает по дому. Слишком устал. А тут ещё, как назло, полным-полно свободного времени.
Похоже, учение Хартмана где-то дало осечку: кто ж думал, что на войне у солдат хватит времени рефлексировать? В результате инстинкт морпеха даёт слабину — и этот момент всё решает. Бойцы подразделения гибнут один за другим; погибает и Ковбой, расписавшись перед смертью в полной своей некомпетентности. Отличная работа, сержант Хартман.
Цельнометаллическая оболочка
Насколько можно судить, из всех человеческих заготовок хартмановской учебки до взаправдашнего морпеха вырастает только одна: Шутник. Его стойкая психика относительно спокойно переживает трудности тренировочного лагеря и последующий ад войны. При этом Шутник всё время делает то, что запрещено морскому пехотинцу. Он думает.
Удобно устроился: всё объясняет теорией двойственности Юнга
Но это уже не депрессивные мысли Ковбоя. В отличие от своего товарища Шутник обладает очень полезным качеством: он умеет воспринимать окружающий мир в отрыве от собственной задницы, как бы наблюдая за всем со стороны. Удобно устроился: всё объясняет теорией двойственности Юнга.
И это работает. У Шутника не возникает проблем с тем, как топить за мир во всём мире и одновременно пачками убивать ближних. Он выстроил вокруг себя своего рода ментальный щит — ту самую цельнометаллическую оболочку. Она очень гибкая: с одной стороны, сохраняет ему рассудок, с другой, — нисколько не мешает эффективно действовать в бою, обнажая, когда необходимо, стальной сердечник.
В конце концов, насмешливо вещает Кубрик, эта гибкость даже позволяет Шутнику превзойти своего учителя, сержанта Хартмана. Но насмешка, кажется, скрывает гримасу ужаса: на потеху богу войны родилось очередное чудовище. Как же хорошо. Как великолепно.
Понравился отзыв? Делитесь в соцсетях.
2 уведомления